17-01-2002 Все крупные бизнесмены делают это
Недавно в Южно-Уральском государственном университете "Благотворительный фонд В. Потанина" награждал стипендиями лучших студентов. Это одна из нескольких обширных программ фонда. По ней 1200 студентов-отличников из 60 ведущих российских университетов получают в течение года ежемесячную прибавку в 1200 рублей. Эта же программа предоставляет молодым ученым гранты в размере 1200 долларов. Кроме работы с вузовской молодежью известный "олигарх" посредством своего фонда поддерживает Государственный Эрмитаж, помогает Российской государственной библиотеке, спонсирует Российский православный университет и Фонд единства православных народов. Накануне вручения стипендий мы пообщались с руководителем "Благотворительного фонда В.
Потанина", членом правления холдинговой компании "Интеррос" Ларисой ЗЕЛЬКОВОЙ. - Лариса Геннадьевна, как происходит выбор проектов. Это инициатива фонда или вам приносят идеи со стороны? - Бывает по-разному. Два года назад мы сформулировали для себя приоритеты. Это специальные программы в сфере образования. Они являются главными не только по удельному весу финансирования, но и по значимости для нас.
Стипендии - модель и основа этих программ. Так сложилось исторически, и это хорошо. Программа стипендий отвечает нашей внутренней идеологии.
Нам самим очень комфортно этим заниматься. - Почему? - У нас много говорят о помощи убогим. Ее на самом деле не так много, но это другой вопрос. Нам же кажется, что нужно, наконец, помогать и тем, кто завтра сможет представлять из себя нечто более содержательное, чем нищий у вокзала. Нельзя объять необъятное, но если эти ребята завтра не состоятся или уедут из России, нам всем будет очень плохо. У нас нет цели раздать деньги всем. Задача - помочь лучшим. В этом - наша идеология. - А бизнес-интересы "Интерроса" географически совпадают с ареалом вашей программы? - Эту программу невозможно соотнести с интересами корпорации. Стипендии мы платим во всех семи федеральных округах России. - Вы выбираете студентов определенных специальностей?
- Нет, они должны просто очень хорошо учиться. Но отличные оценки за две последние сессии - формальное требование, чтобы только участвовать в нашем конкурсе. Сам конкурс проходит в два тура. Первый - тест, но не по изучаемым предметам. На кругозор, творческое мышление, уровень интеллекта человека. Второй тур - ролевые игры. Цель - отобрать из отличников наиболее интересных личностей. - Что в них вы цените? - Умение нестандартно мыслить, принимать на себя ответственность, работать в команде. То есть качества, позволяющие человеку со временем реализовать себя лучше других. - Из отличников не всегда выходят отличные профессионалы: - Черт его знает: Я думаю, сегодня отличники другие, чем еще 15 лет назад. - Это интересно! - Объясню. Сегодня оценки имеют значение как показатель качества твоего образования. Вот у нас в первые годы перестройки образование несколько потеряло свою ценность. Если вы помните, большинство выпускников вузов впоследствии занимались не тем, чему их учили. Было, например, очень популярно работать в банках, не имея никакого отношения к финансовым специальностям. Теперь уже трудно устроиться на работу, если ты не имеешь соответствующей профессии. Еще через некоторое время престижность хорошего образования, а значит, и хороших оценок в дипломе будет возрастать. Как во всем мире. Послушайте, ну почему там ценятся выпускники Итонского университета? У них что, голова другой формы? Да нет! Если ты хорошо закончил Итон, то ниже определенного уровня не опустишься. У нас будет точно так же. - Сколько лет вы даете на это? - Я не знаю. Я ничего не жду и, принимая на работу людей, внимательно смотрю на их резюме. Мне небезразлично, что он закончил и какая у него специализация. - Мне кажется, резюме играет роль в Москве. А в провинции большее значение имеют личные связи или, по крайней мере, опыт... - Чем больше будет конкуренция на рынке труда, тем выше будут цениться знания. У вас это не так формализовано. В том же опыте уже заложена такая важная составляющая, как образование. - Извините, Лариса Геннадьевна, а вы были отличницей? - В университете нет, школу закончила с медалью. Кстати, сам Владимир Потанин, отвечая на подобные вопросы, говорит, что в число стипендиатов своего фонда бы не попал: - Присутствует ли в ваших благотворительных программах элемент PR-акций? - Я вам больше скажу, он присутствует в любой публичной деятельности человека, независимо от того, благотворительная она или нет. И это совершенно нормально. Если человек живет в обществе, то он хочет, чтобы это общество относилось к нему с уважением. Не скрою, нам важно, чтобы люди, которые видят нашу деятельность, читают об этом, говорят, воспринимали это позитивно. Не потому, что Потанин или кто-то из нас хотел бы славы - путь к славе можно было найти менее хлопотный. Здесь другая проблема. Очень хотелось бы, чтобы у нас в обществе транслировались не только плохие примеры. Когда люди, открывая газету, видят всякий раз плохое, рано или поздно у них срабатывает негативный механизм, и они начинают думать только о плохом. И поступать так же. - Почему, на ваш взгляд, сегодня в обществе существует неоднозначное отношение к благотворительности? - У нас нет примеров, когда бы люди реагировали плохо. Другое дело, что реагируют без особого энтузиазма, особенно центральные СМИ. В современной России очень короткая история благотворительности. Я думаю, время очень быстро расставит все по своим местам, и мы готовы дождаться того момента, когда люди поймут, что и зачем делается в этой сфере. - Насколько развито стремление к благотворительности среди крупных предпринимателей России? - По моим данным, все крупные бизнесмены этим занимаются. У каждого свои программы, свои приоритеты и формы. - А в этой сфере существует какая-то соревновательность? - Интересная мысль. Посоревновались бы с удовольствием. Только не понятно, как это делать. Никакой базы для соревнования не существует. Не только критериев нет, даже информацию о том, кто чем занимается, получить из СМИ трудно. И именно поэтому мы считаем, что в любых благотворительных проектах должна быть PR-составляющая. Нужно говорить о том, что есть у нас корпорации и люди, готовые тратить деньги на общественно полезные программы. - Вам лично часто приходится общаться с Владимиром Потаниным? Возникают ли дискуссии, корректирует ли он ваши предложения? - По благотворительным проектам мы довольно часто разговариваем. Какого-то графика у нас нет.
Но он бывает почти во всех регионах, где мы проводим свои акции, вот, к сожалению, в Челябинск приехать не смог. Мы вместе обсуждаем, что удалось, что нет. Ему самому это интересно. Он полноценный участник процесса придумывания. Стипендиальная программа в ее нынешнем виде конструировались с его непосредственным участием. - А как происходит процесс конструирования? - У нас в фонде есть сотрудники, их немного, они привлекают экспертов и сами выступают в этой роли. Эти люди, собственно, и есть некий двигатель этих программ. А Владимир Олегович участвует уже на следующем этапе, потому что заставлять его заниматься техническими вопросами - это очень неэффективно. - Существует ли некий идеальный результат работы вашего фонда? - Первый критерий, когда такого рода проектами будут заниматься многие. Важно, чтобы идеи перешли в общество. Мы не можем платить стипендии всем лучшим студентам. Мы бы хотели, чтобы те, кто остался за рамками наших программ, получали поддержку от других меценатов. Существует и второй критерий. Мы все люди, рано или поздно нужно думать о пенсии. Очень хочется иметь людей, на которых можно хозяйство оставить. - Мне импонирует ваше понимание ограниченности возможностей Владимира Потанина. Нет привычной риторики о судьбах России: - Вы знаете, у нас есть мысли и про Россию, и про все остальное. Мы живем в одной стране все вместе, и некуда деваться от того, что происходит. Хочется, чтобы и страна жила хорошо, и чтобы люди чувствовали себя естественно.
Большой радости жить в бедной стране, но при этом получать хорошую зарплату, нет, я вас уверяю!.. |
